Королева экрана (поэма)
1
Жизнь отходит, как скорый, –
на коня!
Стисни зубы и шпоры –
нагоняй!
Сердце – порохом ночи
заряди,
жизнь – курьерским грохочет
впереди.
Ты со мной не поспоришь:
я могу
зацепиться за поручнь
на бегу.
Из-за кос этих рыжих
рубежа
я могу и по крыше
пробежать.
Затаясь от погони,
всех скупей,
ты в каком же вагоне
и купе?
2
И волосы вовсе не были рыжими,
И ветер не дул в лоб,
и в жизни –
гораздо медленней
движимы
экспресс и конский галоп.
Да и на экране –
всё площе
и мельче
отбрасывалось
и серей,
но был у механика приступ желчи, –
и лента пошла скорей.
Кружилось, мерцало, мелькало, мчало,
сошёл аппарат с ума;
кончалась
и вновь начиналась сначала
не лента,
а жизнь сама!
Валились на зрителя метры и жесты
смешавшихся сцен и чувств…
И думалось залу:
в огне происшествий
не я ли уже верчусь?
Но если механик движенье утроит
в разгаре сплошных погонь, –
от тренья
нагреется целлулоид
и всё зацелует огонь!
Сухая коробится губ кожа,
и, воя, вал встал:
«О, боже, на что же это похоже!
Свет! Свет в зал!»
Но поздно. Уже истлела тапёрша.
Везде синеет беда!
И факелами живыми от Корша
проборы – в задних рядах.
Пола пополам, и глаза навыкат:
«Вот так ни за что пропал!
Пробейте костями запасный выход!»
Но гарью и он пропах.
Хрипенье и клочья жирного дыма…
И ты,
над всеми – одна,
не сходишь заученно-невредимо
с горящего полотна.
3
И этого не было тоже!..
Но я поднимаюсь дрожа,
и сохнет, сжимаясь, кожа,
как будто и впрямь пожар,
Как будто и вправду ночью
мне ветер коня ссудил,
и валятся пенные клочья
с закушенных тьмой удил.
С завязанными губами
увозит тебя сквозь мрак
на радость черной забаве
замаскированный враг.
А я валяюсь раздетым
за этим встречным леском
тяжелым взмахом кастета
с раскроенным навкось виском.
Но мне не больна эта рана –
царапина из-за угла, –
лишь ты б королевой экрана
сумела стать и смогла.
Закручивай ручку круче,
вцепился за поручнь – держись!
Стремглав пролетайте, тучи!
Под насыпь срывайся, жизнь!
1924
Асеев Н.Н. Собр. соч. В 5 т. – М.: Худож. лит., 1964.